Недозволенное становится императивом
Г-н Г. был шестидесятилетним преуспевающим бизнесменом из Нью-Джерси, владел механической мастерской и состоял в счастливом браке с заботливой умной женщиной. Так почему же у него преждевременно появилась болезнь коронарной артерии? Уровень холестерина был в норме, давление тоже нормальное, и он никогда не курил. Его работа не требовала большого напряжения, но он выглядел напряженным и озабоченным. К тому же его коронарная болезнь прогрессировала и была трудноизлечимой. Он перенес три операции — два артериально-коронарных шунтирования и одну пластическую операцию на сосудах (ангиопластика), но стенокардия то начиналась, то угасала и требовала обширной программы лечения.
В течение ряда лет я многократно встречался с ним, но каждый раз чувствовал себя в растерянности, пробовал различные препараты против стенокардии (нитраты, бета-блокаторы и средства, блокирующие кальциевые каналы). В тот день, о котором пойдет речь, он пришел в еще более подавленном настроении, чем раньше. Внимательный просмотр истории болезни за истекший промежуток времени ничего не прояснил. После физического осмотра, когда он и его жена сидели в моем кабинете, я почувствовал, что не получил достаточной информации. Мне казалось, что его жена жаждала о чем-то сказать, но не могла.
Я затронул тему детей, думая, что именно здесь скрывается семейная тайна, спрятанная от посторонних. У этой пары было две дочери и сын, средний ребенок. В семейной иерархии правоверных евреев сын занимает центральное место, и я подозревал, что проблема скрывается здесь.
— У вас есть проблемы с детьми? — спросил я прямо.
В этот момент заговорила г-жа Г.:
— Ради бога, расскажи ему о Ричарде.
Он попросил ее замолчать:
— Моя стенокардия никакого отношения к Ричарду не имеет.
— Вы ладите с сыном? — спросил я.
— Нет, — ответил он резко.
— Почему?
— Потому что Ричард гомосексуалист, и было бы лучше, если бы он умер от рака, — сказал он сердито, раздраженный тем, что я вмешиваюсь.
Стараясь говорить как можно мягче, я ответил:
— Вы меня удивляете. Я уважаю вас как высоко порядочного человека, но ваше поведение мне кажется неразумным и даже мелочным. — Тихим голосом я умолял: — Разумно ли укорачивать жизнь своей жены, губить жизнь сына и в придачу убивать себя только из-за предрассудков?
Я продолжал говорить о гомосексуализме как о проблеме биологической и генетической. Это не проблема поведения, и нельзя обвинять человека. Настаивая на том, что отец не имеет права ущемлять своего сына и отсылать его в ад, я выражал глубокое сочувствие отцу, понимал его стыд и страдания, пусть он и заблуждался. Беседа длилась долго, напряженно, было пролито много слез. Я посоветовал обратиться в семейную консультацию, но после ухода супругов сомневался, что они последуют моему совету.
Уверенность в том, что встреча завершилась благополучно, испаряется, как только пациент уходит и начинает думать о вмешательстве врача в его личную жизнь. Я не был уверен в том, что г-н Г. придет ко мне через год, что он постарается разрешить свою проблему, и сомневался, что ее вообще можно решить. Будет ли прогрессировать его серьезное заболевание коронарной артерии?.. Но он все же вернулся, и я сразу понял, что он стал другим человеком. Исчезла угрюмая манера поведения. Он больше не избегал моего взгляда. Впервые я видел улыбку на его широком лице.
— Хорошие новости? — поинтересовался я.
— Мы только что были на праздничном обеде (Seder) по случаю Пасхи. Там был Ричард с Гилбертом, и они оба читали Талмуд. Гилберт, его друг, прекрасный человек, лучше не найти. Они живут вместе уже несколько лет. Оба преуспели в жизни, зарабатывают более ста тысячи долларов в год. Праздник был изумительно организован. Ричард начал немного ревновать, потому что я слишком много внимания уделял Гилберту. Моя жена и я теперь активно выступаем за права сексуальных меньшинств. Мы даже маршировали в последнем параде.
Этот прежде молчаливый человек говорил без умолку. Он рассказывал о том, что с ним происходило за последний год, легко и с гордостью. Ему хотелось поделиться своей невероятной историей, и он не хотел прекращать свой рассказ.
Главным общественным занятием г-на и г-жи Г. стала борьба с предубеждением против гомосексуализма, а стенокардия отошла на второй план. закладная конструкция
Г-н Г. был шестидесятилетним преуспевающим бизнесменом из Нью-Джерси, владел механической мастерской и состоял в счастливом браке с заботливой умной женщиной. Так почему же у него преждевременно появилась болезнь коронарной артерии? Уровень холестерина был в норме, давление тоже нормальное, и он никогда не курил. Его работа не требовала большого напряжения, но он выглядел напряженным и озабоченным. К тому же его коронарная болезнь прогрессировала и была трудноизлечимой. Он перенес три операции — два артериально-коронарных шунтирования и одну пластическую операцию на сосудах (ангиопластика), но стенокардия то начиналась, то угасала и требовала обширной программы лечения.
В течение ряда лет я многократно встречался с ним, но каждый раз чувствовал себя в растерянности, пробовал различные препараты против стенокардии (нитраты, бета-блокаторы и средства, блокирующие кальциевые каналы). В тот день, о котором пойдет речь, он пришел в еще более подавленном настроении, чем раньше. Внимательный просмотр истории болезни за истекший промежуток времени ничего не прояснил. После физического осмотра, когда он и его жена сидели в моем кабинете, я почувствовал, что не получил достаточной информации. Мне казалось, что его жена жаждала о чем-то сказать, но не могла.
Я затронул тему детей, думая, что именно здесь скрывается семейная тайна, спрятанная от посторонних. У этой пары было две дочери и сын, средний ребенок. В семейной иерархии правоверных евреев сын занимает центральное место, и я подозревал, что проблема скрывается здесь.
— У вас есть проблемы с детьми? — спросил я прямо.
В этот момент заговорила г-жа Г.:
— Ради бога, расскажи ему о Ричарде.
Он попросил ее замолчать:
— Моя стенокардия никакого отношения к Ричарду не имеет.
— Вы ладите с сыном? — спросил я.
— Нет, — ответил он резко.
— Почему?
— Потому что Ричард гомосексуалист, и было бы лучше, если бы он умер от рака, — сказал он сердито, раздраженный тем, что я вмешиваюсь.
Стараясь говорить как можно мягче, я ответил:
— Вы меня удивляете. Я уважаю вас как высоко порядочного человека, но ваше поведение мне кажется неразумным и даже мелочным. — Тихим голосом я умолял: — Разумно ли укорачивать жизнь своей жены, губить жизнь сына и в придачу убивать себя только из-за предрассудков?
Я продолжал говорить о гомосексуализме как о проблеме биологической и генетической. Это не проблема поведения, и нельзя обвинять человека. Настаивая на том, что отец не имеет права ущемлять своего сына и отсылать его в ад, я выражал глубокое сочувствие отцу, понимал его стыд и страдания, пусть он и заблуждался. Беседа длилась долго, напряженно, было пролито много слез. Я посоветовал обратиться в семейную консультацию, но после ухода супругов сомневался, что они последуют моему совету.
Уверенность в том, что встреча завершилась благополучно, испаряется, как только пациент уходит и начинает думать о вмешательстве врача в его личную жизнь. Я не был уверен в том, что г-н Г. придет ко мне через год, что он постарается разрешить свою проблему, и сомневался, что ее вообще можно решить. Будет ли прогрессировать его серьезное заболевание коронарной артерии?.. Но он все же вернулся, и я сразу понял, что он стал другим человеком. Исчезла угрюмая манера поведения. Он больше не избегал моего взгляда. Впервые я видел улыбку на его широком лице.
— Хорошие новости? — поинтересовался я.
— Мы только что были на праздничном обеде (Seder) по случаю Пасхи. Там был Ричард с Гилбертом, и они оба читали Талмуд. Гилберт, его друг, прекрасный человек, лучше не найти. Они живут вместе уже несколько лет. Оба преуспели в жизни, зарабатывают более ста тысячи долларов в год. Праздник был изумительно организован. Ричард начал немного ревновать, потому что я слишком много внимания уделял Гилберту. Моя жена и я теперь активно выступаем за права сексуальных меньшинств. Мы даже маршировали в последнем параде.
Этот прежде молчаливый человек говорил без умолку. Он рассказывал о том, что с ним происходило за последний год, легко и с гордостью. Ему хотелось поделиться своей невероятной историей, и он не хотел прекращать свой рассказ.
Главным общественным занятием г-на и г-жи Г. стала борьба с предубеждением против гомосексуализма, а стенокардия отошла на второй план. закладная конструкция