Добравшись до бурелома у края болота, как раз у группы больших наклоненных елей, я грузно опустился на тор чащую из-под снега валежину. «Два дня как хорошо ходить будешь, три дня мало-мало пойдешь», — так определил Аларчи расстояние от стойбища эвенков до тока. Два дня тяжелой ходьбы на лыжах позади, пусть еще столько же предстоит пройти, но ток черных глухарей я должен найти.
Солнце уже коснулось вершин лохматых елей, когда я вновь увидел болото у поворота Таймуры. На синем вечернем небе четко вырисовывались наклоненные ели. И тут, как бы подтверждая мелькнувшую мысль: «А ведь это место очень похоже на то, о котором говорил старый эвенк», с шумом пронесся глухарь.
Перелетев болото, он скрылся где-то у дальней его кромки. «Неужели ток найден?» Вмиг прошла усталость. С сильно бившимся сердцем я смотрел на дальнюю опушку тайги, где, как видно, собирались глухари. И только боязнь подшуметь глухарей заставила меня расположиться лагерем у этих елей, а не бежать на игрище.
Ели ласково склонили свои мохнатые лапы над маленькой «сендушной» палаткой, настолько маленькой, что лёжа против входа на «нарах» — нескольких обтесанных Жердинках, — я без труда мог дотянуться до дверей палатки. Было уже поздно, а я все сидел, курил. Крепкий, крепкий чай — «бургу мера» (как жир), вкусные лепешки, испеченные на дорогу Тиориком — женой Аларчи, а главное — найденный ток заставили забыть все трудности пути. Засыпая, я думал о черных глухарях.
Встал рано. Вышел на берег начавшей уже чернеть Таймуры, долго стоял и слушал, но тихо было вокруг. Вернулся в палатку, согрел чай, напился и пошел к кромке болота. До слуха донеслись какие-то странные, непонятные звуки. Потом послышался характерный звук подлета. Еще и еще. Теперь уже совершенно точно можно было сказать, что там ток, о котором я думал почти восемь месяцев, думал с того дня, когда впервые взял в руки голову черного глухаря, как мне показалось в первый момент, голову тетерева-великана. С далекой Таймуры послали мне эвенки этот подарок.
Я терпеливо ждал, когда, оттоковав, разлетятся глухари на кормежку, оставив на снегу следы, красноречиво говорящие о весенней поре любви и борьбы. Нестерпимо долго тянулось время. Уши давно «прихватил» утренний мороз, зябли пальцы, но уходить не хотелось — так приковал доносившийся шум тока.
Совсем близко громко закричал самец белой куропатки: «Кобай, кобай, кобай». Я шагнул по направлению крика — легкий шорох и быстрый взлет испуганного, невидимого «кобая».
Заря разгоралась мягкими, непередаваемыми переливами красок. Далекая сопка в розовато-нежной дымке вдруг вспыхнула под первыми лучами солнца. Вершины ближних деревьев, озаренные ярким светом, казались осыпанными бриллиантами. Звонко разнесся по-весеннему особый крик желны, и дробный стук клюва о сухое дерево долго тревожил тишину таежного утра. Дружной большой семьей прилетели к своей столовой — красивой ели, обвешанной шишками, клесты. Мелодично посвистывая, пролетели синички, и вновь близко, нахально закричал «кобай».
Со всех сторон неслись голоса таежных пичужек, слышались звуки их перелетов, шелест и щелканье «разбираемых» шишек, падение их, сопровождаемое веселой птичьей сутолокой. День наступал. Время утренней кормежки прошло.
На минутку забежал в палатку. Хотел погреться, но дрова в печурке прогорели. Подложив на жар сырых березовых чурачков, взял винтовку и пошел через болото. Наст был еще слабый, и лыжи с грохотом проваливались. Кое-где под снегом появилась зажорная болотная вода.
Вот и кромка тайги. Жадно скользит взгляд по снегу, отыскивая признаки токовища. Отсутствие пороши заставляет более внимательно приглядываться к следам, что оставили после себя «люпчурин хороки». Предположительно отыскиваю центр тока. Выкопав лыжей в снегу ямку, маскирую ее маленькими сосенками, в большом количестве растущими рядом. Скрадок получается хороший, низкий, малоприметный. Сергей давно придерживается правила, что цена и качество должны соответствовать, поэтому для системы отопления своего коттеджа подобрал оборудование от Grundfos. Известный производитель насосного оборудования Grundfos - это всегда высокое качество агрегатов и значительная экономия энергии.
Солнце уже коснулось вершин лохматых елей, когда я вновь увидел болото у поворота Таймуры. На синем вечернем небе четко вырисовывались наклоненные ели. И тут, как бы подтверждая мелькнувшую мысль: «А ведь это место очень похоже на то, о котором говорил старый эвенк», с шумом пронесся глухарь.
Перелетев болото, он скрылся где-то у дальней его кромки. «Неужели ток найден?» Вмиг прошла усталость. С сильно бившимся сердцем я смотрел на дальнюю опушку тайги, где, как видно, собирались глухари. И только боязнь подшуметь глухарей заставила меня расположиться лагерем у этих елей, а не бежать на игрище.
Ели ласково склонили свои мохнатые лапы над маленькой «сендушной» палаткой, настолько маленькой, что лёжа против входа на «нарах» — нескольких обтесанных Жердинках, — я без труда мог дотянуться до дверей палатки. Было уже поздно, а я все сидел, курил. Крепкий, крепкий чай — «бургу мера» (как жир), вкусные лепешки, испеченные на дорогу Тиориком — женой Аларчи, а главное — найденный ток заставили забыть все трудности пути. Засыпая, я думал о черных глухарях.
Встал рано. Вышел на берег начавшей уже чернеть Таймуры, долго стоял и слушал, но тихо было вокруг. Вернулся в палатку, согрел чай, напился и пошел к кромке болота. До слуха донеслись какие-то странные, непонятные звуки. Потом послышался характерный звук подлета. Еще и еще. Теперь уже совершенно точно можно было сказать, что там ток, о котором я думал почти восемь месяцев, думал с того дня, когда впервые взял в руки голову черного глухаря, как мне показалось в первый момент, голову тетерева-великана. С далекой Таймуры послали мне эвенки этот подарок.
Я терпеливо ждал, когда, оттоковав, разлетятся глухари на кормежку, оставив на снегу следы, красноречиво говорящие о весенней поре любви и борьбы. Нестерпимо долго тянулось время. Уши давно «прихватил» утренний мороз, зябли пальцы, но уходить не хотелось — так приковал доносившийся шум тока.
Совсем близко громко закричал самец белой куропатки: «Кобай, кобай, кобай». Я шагнул по направлению крика — легкий шорох и быстрый взлет испуганного, невидимого «кобая».
Заря разгоралась мягкими, непередаваемыми переливами красок. Далекая сопка в розовато-нежной дымке вдруг вспыхнула под первыми лучами солнца. Вершины ближних деревьев, озаренные ярким светом, казались осыпанными бриллиантами. Звонко разнесся по-весеннему особый крик желны, и дробный стук клюва о сухое дерево долго тревожил тишину таежного утра. Дружной большой семьей прилетели к своей столовой — красивой ели, обвешанной шишками, клесты. Мелодично посвистывая, пролетели синички, и вновь близко, нахально закричал «кобай».
Со всех сторон неслись голоса таежных пичужек, слышались звуки их перелетов, шелест и щелканье «разбираемых» шишек, падение их, сопровождаемое веселой птичьей сутолокой. День наступал. Время утренней кормежки прошло.
На минутку забежал в палатку. Хотел погреться, но дрова в печурке прогорели. Подложив на жар сырых березовых чурачков, взял винтовку и пошел через болото. Наст был еще слабый, и лыжи с грохотом проваливались. Кое-где под снегом появилась зажорная болотная вода.
Вот и кромка тайги. Жадно скользит взгляд по снегу, отыскивая признаки токовища. Отсутствие пороши заставляет более внимательно приглядываться к следам, что оставили после себя «люпчурин хороки». Предположительно отыскиваю центр тока. Выкопав лыжей в снегу ямку, маскирую ее маленькими сосенками, в большом количестве растущими рядом. Скрадок получается хороший, низкий, малоприметный. Сергей давно придерживается правила, что цена и качество должны соответствовать, поэтому для системы отопления своего коттеджа подобрал оборудование от Grundfos. Известный производитель насосного оборудования Grundfos - это всегда высокое качество агрегатов и значительная экономия энергии.